Журнал

ВВП № 102

Главная тема: Траектория роста

Нефтяная синица в руке или цифровой журавль в небе?


Российская экономика нашла дно, оттолкнулась от него и оказалась на распутье


Работы по углублению дна в экономике России закончены. Об этом объявлено официально на самых высоких уровнях. После многих месяцев падения и последующей стагнации основные макроэкономические показатели более-менее стабилизировались и где-то даже демонстрируют внушающую оптимизм динамику. Аналитики ведущих глобальных финансовых институтов хвалят правительство РФ за грамотную денежно-кредитную политику и прочат рост ВВП. Но количественные показатели – это одно дело, а качественные – другое. И вот тут-то и кроется бес. Говорить о том, что Россия отошла от сырьевой модели экономики, развернувшись в сторону цифровой, несколько преждевременно, а значит и дальнейшие сценарии развития ситуации могут оказаться совсем не такими радужными, как хотелось бы.

Экономика вышла из стагнации


От бесконечных поисков дна, к которому много месяцев подряд стремилась российская экономика, все порядком устали. Находилось оно неоднократно, и, когда казалось, что падать ниже уже некуда, взору наблюдателей и непосредственных участников открывались все новые глубины. И вот твердая почва под ногами, кажется, вновь нащупана, и от нее даже удалось немного оттолкнуться. Но перестала ли работать привычно используемая модель роста, основанная на ценах на нефть, или она все еще служит трамплином «ныряльщикам», вопреки всем разговорам о переходе на цифровые рельсы и необходимости производства высокотехнологичных товаров с большим экспортным потенциалом?

По мнению президента России Владимира Путина, «экономика страны вышла из стагнации, а ее оживление приобрело устойчивый характер». Об этом он заявил, обращаясь к широкой аудитории иностранных инвесторов с трибуны инвестфорума «Россия зовет!­». «Мы видим, что деловые круги позитивно оценивают наши действия. Растет доверие и желание инвестировать в российскую экономику, в том числе со стороны иностранного бизнеса, – заметил тогда глава государства. – Приток прямых иностранных инвестиций в нефинансовый сектор за три квартала (2017 года – прим. издания) составил $ 23 млрд – это в 2,5 раза больше, чем за аналогичный период прошлого года и абсолютный максимум за последние четыре года».

Фундаментом для роста доверия потенциальных инвесторов стало изменение самого качества российской экономики, заверил Путин. Президент озвучил цифры, согласно которым рост промпроизводства в стране за три квартала 2017 года составил 1,8 %. При этом рост валового внутреннего продукта наблюдается четыре квартала подряд. Самые лучшие показатели продемонстрировали автомобильная, фармацевтическая, химическая и пищевая промышленность. Определенный вклад внесло и производство электрооборудования.

Внутренний спрос и инвестиции, по последним данным, тоже показывают положительную динамику, что вполне может послужить основой для дальнейшего роста. По предварительным оценкам, инвестиции в основной капитал российских организаций и предприятий за три квартала текущего года выросли на 4,2 %, что более чем вдвое выше темпов роста ВВП за этот же период.

Стабилизации макроэкономических условий, по идее, должно послужить и изменение структуры доходов бюджета за счет снижения нефтегазовой составляющей. «Если в 2014 году нефтегазовые доходы составляли больше половины дохода бюджета, если поточнее – 51,3 %, то в текущем году – около 39 %. А в ближайшую трехлетку за счет нефтегазовых поступлений будет формироваться только треть доходов федерального бюджета. При этом общие доходы федерального бюджета, безусловно, будут расти», – пообещал президент. Путин озвучил планы, в соответствии с которыми нефтегазовый дефицит к 2019 году должен уменьшиться с нынешних 8,5 % до 5,9 %. Общий дефицит федерального бюджета таким образом окажется меньше 1 %.

Оптимизм президента полностью разделяют и председатель Центрального Банка Эльвира Набиуллина, и глава правительства Дмитрий Медведев­. Глава ЦБ считает, что период восстановления экономики уже практически завершен и на сегодняшний день компенсировано 95 % падения. Премьер же, подводя итоги уходящего года, в интервью ведущим федеральным каналам заявил, что «экономика вошла в стадию роста и в целом те изменения, которые в экономике происходили, вполне благоприятны»: ВВП в 2017 году вырастет на 2 %, что соответствует среднемировым темпам роста в развитых странах, инфляция по итогам года с большой вероятностью будет рекордно низкая – ниже 3 %. Рост инвестиций в основной капитал превысит 4 %. Рост реальных зарплат составит 3 %.

Особое внимание премьер уделил теме инфляции, предположив, что она «по всей вероятности будет ниже 3 %». По подсчетам Росстата­, на конец ноября в годовом выражении показатель снизился до 2,4 %. Кстати говоря, рост доходов населения по официальной статистике не заставил себя ждать. «Начиная с мая текущего года, темпами выше одного процента прибавляет оборот розничной торговли, прежде всего благодаря росту реальных зарплат. Прирост реальных зарплат за три квартала текущего года составил 2,5 %», – констатировал на форуме «Россия зовет!» Путин­, признав, правда, что граждане этот рост хоть и ощущают, но с некоторой задержкой. В свою очередь Медведев тоже поспешил заверить, что рост зарплат в РФ в реальном выражении в 2017 году составит 3 %, в номинальном выражении – 7 %. По версии Росстата­, средняя заработная плата в октябре 2017 года составила 38 тыс. 275 рублей­ и выросла на 7,1 % к октябрю 2016 года. «Это, может быть, тоже не самый выдающийся результат, но тем не менее это важное изменение тренда», – сказал он, тут же заявив, что обвала рубля в конце 2017 года не будет, и даже посоветовал хранить сбережения в национальной валюте­.

Нефть и стабильность


По мнению аналитиков крупней­ших глобальных финансовых инсти­тутов, российскую экономику под­дер­живают два кита: нефть и стабильность. И это позволяет не просто держаться на плаву, но даже с относительным оптимизмом двигаться вперед. Всемирный банк (ВБ), Международный валютный фонд (МВФ) и банк Morgan Stanley улучшили для России свои прогнозы роста.

Еще весной ВБ прогнозировал рост на 1,3 % в этом году и на 1,4 % в 2018 – 2019 годах. Теперь же градус оптимизма его специалистов в отношении нашей страны немного поднялся. В результате по новым оценкам рост ВВП страны по итогам 2017 года должен достичь 1,7 %, а в следующие два года ожидается на уровне 1,8 %. Как отмечают аналитики в своем докладе, возобновлению экономического роста, начавшегося во второй половине 2016 года, способствовали поднявшиеся цены на нефть, макроэкономическая стабильность и благоприятная внешняя конъюнктура, проявившаяся в ускорении роста мировой экономики и экономики Китая, который является одним из основных торговых партнеров России. При этом главным драйвером стало восстановление внутреннего спроса.

Плохая новость заключается в том, что, по мнению экспертов Всемирного банка, основной вклад в ВВП, как и прежде, вносят добыча полезных ископаемых и неторгуемые секторы экономики: госуправление, обеспечение военной безопасности и транспортная сфера. Иными словами, все попытки развернуться в сторону высокотехнологичных производств пока что остаются каплей в море, хотя аналитики банка и отметили в своем докладе российские успехи в развитии цифровых технологий и сельского хозяйства.

Аналитики Международного валютного фонда выразили солидарность с коллегами из Всемирного банка, также пересмотрев в сторону улучшения прогноз развития российской экономики. По их версии, вместо ранее предполагаемых 1,8 % показатели роста ВВП должны будут достичь планки в 2 %. Причинами называется разгон цен на черное золото до 60 долларов за баррель и стабилизация ряда макропоказателей, в том числе улучшение финансовых условий внутри страны.

Не остались без внимания и те успехи, которых смог добиться экономический блок правительства России за последние несколько лет. В частности, речь идет об уже упоминавшемся уровне инфляции, который во второй половине 2017 года снизился до исторического минимума и стал одним из факторов роста экономики страны. Как известно, инфляционная и курсовая нестабильность всегда загоняет предпринимательское­ сообщество в угол, ограничивая его деятельность. Но как только подобные путы немного ослабли, это мгновенно сказалось на бизнес-активности и долгосрочном планировании, и в конечном счете на экономическом росте.

У каждого государства существуют свои значения динамики ВВП, достижение которых обеспечивает устойчивый долгосрочный подъем экономики. Например, для Китая это 5 % ВВП, для России – 3 %. В МВФ видят, что в нашем случае можно говорить скорее о компенсационном, восстановительном росте, то есть об устранении потерь, которые понесла страна в период с 2014 по 2015 год. Сейчас для правительства «задача номер один» – не просто удержать эти 2 %, но и найти импульс для дальнейшего ускорения. В международной кредитной организации полагают, что в нашем случае такими факторами должны стать структурные, управленческие и институциональные реформы, рост производительности труда, а также повышение квалификации занятых.

В банке Morgan Stanley тоже ждут оживления. Параметры называются практически идентичные: в 2019 году – 1,8%, а в долгосрочной перспективе (в 2020 – 2022 годах) – на уровне 1,9 %. А вот среди разгонных факторов, наряду с уже упомянутым подорожанием нефти и ростом доходов, аналитики банка назвали еще и оживление в строительстве накануне Чемпионата мира по футболу – 2018.

Риски есть всегда


Но далеко не все мировые аналитики прогнозируют для отечественной экономики светлое будущее. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), напротив, ухудшила свой прогноз по России. Теперь ее экономисты ожидают, что ВВП вырастет в 2017 – 2018 годах на 1,9 %, а в 2019 году рост замедлится до 1,5 %.

Но даже те иностранные эксперты, кто все же склонен допускать более-менее оптимистичное развитие ситуации, делают это с серьезными оговорками. Напомним, что президент Владимир Путин в декабре 2016 года потребовал от властей прорывного плана действий до 2025 года, который позволил бы «на рубеже 2019 – 2020 годов выйти на темпы экономического роста выше мировых, а значит, наращивать позиции России в глобальной экономике».

Понятно, что при раскладах, описанных выше, эта задача выглядит откровенно труднодостижимой. Путин и сам на форуме «Россия зовет!» указывал, что ожидаемых в текущем году 2 % недостаточно. Западные аналитики и ряд российских экспертов убеждены, что для нашей страны эта «двойка» на фоне сохраняющихся санкций будет оставаться константой. Изменить ситуацию по силам только политической воле правительства к крупным переменам.

В том же Всемирном банке, несмотря на позитивную оценку «осмотрительной и соответствующей принципам таргетирования инфляции» денежно-кредитной политики ЦБ РФ и усилий по бюджетной консолидации, указали на сохранение уязвимостей в банковской сфере и по части благосостояния населения.

Аналитики ВБ справедливо припомнили один факт, который нашим чиновникам социального блока не дает спокойно жить. Речь о неуклонном сокращении численности экономически благополучного населения на фоне отставания от среднемировых расходов на человеческий капитал (46,3 % в 2016-м против 48,2 % в 2015 году). По столичным меркам отсечка сделана на мизерном уровне. К «благополучным» относятся те, кто живет на более чем 11 тысяч рублей в месяц на человека. В категорию «уязвимых» россиян, по оценкам Всемирного банка, попали люди, имеющие в своем распоряжении сумму меньше; тех же, кто живет на 5,5 тысяч рублей в месяц, эксперты считают «умеренно бедными». Таким образом, за три года доля уязвимого населения выросла – с 33,5 % в 2014 году до 40 % в 2016-м, а доля умеренно бедных россиян – с 10 % в 2014 году до почти 14 % в 2016 году.

Хотя по расчетам ВБ на фоне восстановления располагаемых доходов и потребления уровень бедности снизится до 12,9 % и будет сохранять эту тенденцию впредь, рост реальных располагаемых доходов россиян остается в отрицательной зоне. Не помогают ни низкая инфляция, ни снижение безработицы. При этом образование и здравоохранение в России продолжают быть недофинансированными. Например, в странах ОЭСР на здравоохранение в среднем тратится 6,5 % ВВП, а в странах Евросоюза – 7,2 %. В России в 2016 году расходы на здравоохранение составляли всего 3,6 % ВВП и в ближайшие годы, согласно проекту бюджета, будут сокращаться в реальном выражении.

Естественным образом западные аналитики видят в этом серьезную угрозу как для потенциального экономического роста, так и для общего благополучия населения. Тем более что это теснейшим образом связано с планами российского правительства развивать цифровую экономику, где ключевой ценностью, главным генерирующим фактором и двигателем прогресса является творческая единица – человек.

Чтобы человек развивался, нужна соответствующая среда: образовательная, коммуникативная, и  т.д. Творческим людям интересно работать с теми проектами, где они создают что-то не просто конкурентоспособное, но по-настоящему новое, прорывное. Поэтому задача заключается в том, чтобы найти баланс между инвестициями в человеческий капитал и эффективностью своих компаний, которые будут производить конкурентоспособные продукты. Здесь нельзя пожертвовать ни одним, ни другим. Если бросить все силы на создание среды и инфраструктуры для персонала, не хватит продукта. Если условия работы будут некомфортными, люди уйдут к конкурентам. Нужно искать «золотую середину».

Еще один риск, на который обращают внимание во Всемирном банке, – это проблемы в банковской системе. С одной стороны, регулятор сумел справиться с недавними проблемами крупных банков. С другой стороны, экстренная помощь Бинбанку и «Открытию» обернулась увеличением присутствия государства в банковском секторе.

Сбились с пути


Непрекращающиеся санкционные нападки Запада, наши ответные меры, кризис на глобальном рынке нефти несколько лет подряд заставляли Россию вертеться волчком, чтобы не дать ее экономике затормозиться всерьез и надолго. В результате широко проводимая политика импортозамещения и взятый курс на диверсификацию и цифровизацию экономики вроде бы начали точить неповоротливый камень десятилетиями складывавшейся сырьевой модели российской экономики.

Согласно отчету Российского экспортного центра, объем высокотехнологичного экспорта за 9 месяцев 2017 г. составил 30,6 млрд долларов, что на 10 % больше показателя за аналогичный период 2016 года. Около 63 % пришлось на машиностроение, 14,6 % на химические товары, 6,7 % на продовольствие, 5,3 % на металлопродукцию, 10 % на прочие отрасли. Корпорация «Ростех» отчиталась о том, что на сегодняшний день уже четверть от общего объема производства приходится на высокотехнологичную продукцию гражданского назначения, а через 7-8 лет эта цифра приблизится к 50 %. Процент иностранного оборудования в ТЭК, например, всего за пару-тройку лет удалось сократить с 60 до 52 %, а в рамках программы импортозамещения удалось создать собственные мощности по разработке и производству нефтегазового оборудования, которое уже готовы закупать страны Персидского залива. Аграрный сектор, подстегиваемый российскими контрсанкциями и продуктовым эмбарго, и вовсе вырвался в лидеры экономического роста и оставался в этом статусе вплоть до начала второй половины 2017 года. С 2013 по 2016 год он вырос на 8,8 %. Осенью Владимир Путин даже успел объявить о том, что «уверенно снижается зависимость федерального бюджета от нефтяной конъюнктуры».

Но стоило только рынку нефти приподняться, как все стало быстро возвращаться на круги своя. Согласно анализу «Альфа-банка», лидером снова становится добывающий сектор. Объем производства в нем вырос на 4,1 %, а на втором месте по темпам роста в этом году оказался транспортный сектор. Оба они демонстрируют быстрый рост инвестиций. И это говорит о том, что усилия экономического блока правительства хоть и были заметны, но к каким-то глобальным сдвигам пока что не привели. Скорее даже напротив: обстоятельства указывают на возвращение к традиционной сырьевой модели роста, где локомотивом выступают добывающие производства.

Несмотря на поставленные высокие цели оцифровки экономики, ориентации на высокопроизводительные рабочие места, на производство и экспорт инновационной продукции с высокой добавленной стоимостью, соблазн приникнуть к старому доброму нефтяному фонтану очень велик. Потому что, вопреки всем усилиям, психологически нефтяная синица в руке нам все же ближе цифрового журавля в небе. Или все-таки нет?

Ася РОМАНОВСКАЯ


Вернуться